Мы живем в интересное время, когда в роли главного из искусств окончательно утвердилась еда, кино же встроили во вторичный контекст — распределения наград, а не того главного, для чего (и кого) оно существует — насущной потребности зрителя. Поэтому и не удивительно, что самый главный фильм этого года никто не спешит показывать. Поэтому также не удивительно, что прокатывать его в России собирается подразделение компании «Двадцатый Век Фокс», решившее пристроить его в оскаровскую обойму и, сэкономив изрядно на рекламе, еще и заставить работать на реноме этой давно и сильно переоцененной премии, призванной главным образом пиарить голливудскую продукцию, которую данная компания как раз и продвигает на наш рынок.
В общем, с позиций маркетинга всё сделано правильно. А сегодня именно он и определяет правила игры на рынке, где кино выступает всего лишь товаром. Даже такое значимое для нас сегодня, как «Левиафан». Продемонстрировав уже давно утраченную в нашем кино способность трагического осмысления действительности, Звягинцев бросает в нём вызов власти, и, по сути, встаёт с этой работой в один ряд с Эйзенштейном и Тарковским. Оба они немало натерпелись в своё время с «Иваном Грозным» и «Андреем Рублевым», которые, в свою очередь, были также на несколько лет отлучены от зрителя из-за сомнительного идейного содержания. Отодвигая сроки выпуска «Левиафана» на экраны, все причастные к этому люди невольно «шьют» замечательную биографию её создателю, при упоминании имени которого всё чаще хочется говорить уже не просто «режиссёр», а «художник».